В огне войны сгорело детство... | Районная газета "Приморские зори"

«Дети войны» – так называют сегодняшних 70-80-летних пожилых людей. Можем ли мы реально представить, какое страшное испытание выпало на их долю в те грозные годы? Как они пережили эти дни, о чём мечтали? Работавшие в тылу страны в самом юном возрасте, они вынесли на своих плечах основную тяжесть труда на производстве и в сельском хозяйстве. Сутками трудились ребята на заводах, фабриках и производствах, встав за станки вместо ушедших на фронт братьев и отцов.

Дети трудились и на оборонных предприятиях: делали взрыватели к минам, запалы к ручным гранатам, дымовые шашки, цветные сигнальные ракеты, собирали противогазы. Они были в поле и на животноводческих фермах, в обозах с хлебом и на заготовке кормов. Главный лозунг того времени — «Всё для фронта. Всё для Победы!». И дети войны совершили подвиг уже тем, что выжили в нечеловеческих условиях военного времени. Они не награждены за это орденами и медалями. Они просто выжили, и ими построена страна, в которой мы сейчас живём.

Алексей Фролович Варламов с супругой Галиной Михайловной прожили вместе 55 лет

Жителю Камень-Рыболова Алексею Фроловичу ВАРЛАМОВУ уже 83 года, но цепкая детская память крепко держит в своих закоулках многие события той трагической поры, забыть которые невозможно. Он охотно откликнулся на просьбу редакции поделиться своими воспоминаниями с нашими читателями. Вот его горький рассказ.

– Война началась, когда мне было шесть лет. Моя родина – деревня Березовка в Калужской области. Предвоенное село, как сохранила моя детская память, было большое, почти 85 домов. Вокруг – леса осиновые, сосновые да липовые. У нас была простая крестьянская семья. Папа, Фрол Иванович, был бригадиром, а мама, Лукерья Никитична, работала в колхозной полеводческой бригаде да детьми занималась. Ведь подрастало шестеро мальчишек. Я был четвёртым ребёнком. Родителей дома практически не видели, с утра и до позднего вечера они находились на работе.

Однажды был тёплый летний день, и вдруг по деревне стали бегать и кричать на непонятном языке какие-то люди в военной форме. Они забегали во дворы, вытаскивали из сараев пойманных кур или свиней. Вели себя нагло, забирали продукты, одежду. Одним словом – грабили. Отнимали самое последнее, что было в доме. Так началась для меня война…

До сих пор я как будто заново переживаю те события, когда их вспоминаю. Мы жили в постоянном страхе и голоде. Всё время хотелось есть, а есть было нечего. Собирали крошки, ели всё, что можно было. Хорошо, что до войны успели посадить в огороде овощи, так ими и питались. Одно было спасенье – наша коровка, поэтому в доме было хотя бы молоко. Но больше всего нам, ребятне, хотелось именно хлеба. Молока да с хлебом бы! Но надои были небольшие, на всю семью не хватало. Что там говорить, жили тяжело… Когда немцы летом 41-го нас оккупировали, всех работоспособных мужиков привлекли к работе в мастерской на окраине деревни. Там они делали повозки, сани, колеса. Работали от зари до зари.

Дом у нас был, мы его называли «пятистенка», то есть несколько помещений, соединённых сенями. В нём во время оккупации поселилось четверо немцев. Они, как живые, и сейчас стоят перед глазами. Я даже имена их помню: Филь, Филь два, Андрон и Михаль. Они нам выделили одну маленькую комнатушку. Отец соорудил там деревянные нары, чтобы все могли спать. Так и жили день за днём. Неухоженные, грязные, босые и голодные.

Был такой случай. Как-то мама ушла к соседке, а немцы на ломаном русском сообщили, что будут приводить нас в порядок. Они стали по очереди подстригать нас ножницами – кто один клок выстрижет, кто другой. Получалось как попало, но их это очень забавляло. Потом стали нас мыть. А вода-то была колодезная, ледяная. Когда дошла очередь до девятилетнего брата Николая, он наотрез отказался и закричал, что не станет терпеть, а пойдёт жаловаться к коменданту. Немцы возненавидели его. Один из них, самый злой и страшный – Михаль, когда видел Колю, каждый раз навешивал ему пинков и что-то громко кричал на своём языке. Иногда он брал пулемёт и, целясь в брата, гонял его по двору. При этом громко смеялся. А Коля, как загнанный зверь, метался в ужасе, не находя себе места. Что ещё мог маленький ребёнок тогда испытывать – только страх… Мать и не смела тогда вступиться за сына. Она понимала, что если бы бросилась защищать его, то могла погибнуть вся семья. А мы только молча смотрели, как мама плакала от беспомощности. Правда, один из немцев, Андрон, отличался от других. Он говорил, что любит детей и пошёл воевать не по своей воле. Он тайком давал нам упаковки с галетами и велел залезать на печь, где мы быстро их съедали. А старшему брату Ивану, которому тогда было уже пятнадцать лет, давал лезвие для бритвы. Этого немца мы не боялись.

Во время оккупации, которая длилась около года, выходить на улицу нельзя было ни днём, ни ночью. Но однажды старший брат Иван ночью вышел, уж и не помню зачем. Там его заметил немецкий патруль. Наутро матери сообщили, что брата арестовали. Разрешили принести ему еду и подушку. Выпустили его через несколько дней. Бить не били, но пригрозили, что в следующий раз расстреляют.

И ещё в моей памяти всплывает страшная картина. У нас был младший братик Толя, годика два тогда ему было. Почему-то он постоянно плакал. Я-то и сам ещё был небольшой и не понимал, почему он плачет. Наверное, болел. Его плач мешал немцам. Они подходили и били его по щекам, отчего он начинал плакать ещё больше. Как-то они сказали матери, чтобы она избавилась от ребёнка. Мама в слезах уговаривала фашистов оставить малыша, но те приказали его убрать, иначе убьют всю семью. Всё-таки разрешили отвезти братика в другую деревню к бабушке. Выписали пропуск, дали лошадь и под немецким конвоем увезли Толю. Потом я узнал, что братик умер. Где его похоронили – не знали даже родители. Может, немцы сами и убили, а нам родители сказали, что к бабушке увезли...

Уже ближе к осени стали наступать наши. Немцы приказали нам собрать повозки со своими пожитками и в указанное время выехать из деревни. Под конвоем нас погнали в сторону Германии. Где-то через сто километров, в районе села Немиричи, нас отбила советская армия. Потом несколько дней мы ждали на переправе разрешения вернуться домой. Днём и ночью мимо проходили бесконечные эшелоны с солдатами, различной техникой. Питались мы запасами, которые взяли с собой. Вернувшись, обнаружили, что при отступлении фашисты сожгли дотла всю нашу деревню, взорвали все колодцы. Как мы дальше выживали – знает один только бог. Уже было начало осени, и мы вырыли землянку, чтобы хоть как-то пережить зиму. Помню, не сгорела только одна русская кирпичная печь. В ней-то потом все по очереди и пекли хлеб из муки, которую успели закопать в землю.

Потом НКВД арестовал всех наших мужиков, в том числе и моего отца. Его осудили на десять лет и отправили в лагерь в Воркуту. Так мама осталась одна с нами. Мы прожили в нашей землянке до 1948 года. Осенью 44-го я и брат Николай пошли учиться. Под школу была приспособлена уцелевшая хозпостройка. Но ходить-то было не в чем! Благо, липы вокруг было много. Так мама сплела нам лапти. Из сохранившейся холщовой ткани сшила нам брюки и рубахи. А из тряпок соорудила сумки для школы. Зимой ходили в старых телогрейках, на несколько размеров больше положенного. А на ногах – лапти, обмотанные тряпками. На всю деревню учительница выдавала по одной книге «Русский язык» и «Математика». Вместо тетрадок использовали куски газет без букв или почтовую бумагу. Карандаш делили на троих человек, на три части. Были и чернила в «разливайках». А как можно было учиться, когда всё время хотелось кушать? Доходило до того, что весной, когда трактора поднимали зябь, вся деревенская ребятня бегала по полю и собирала прошлогоднюю подмёрзшую картошку. «Тошнотиками» мы это называли, потому что потом сильно болели животы. Но тогда не приходилось выбирать, надо было как-то выживать...

Когда немцы ушли из деревни, мы, мальчишки, стали находить после них амуницию, оружие, боеприпасы. Один из моих сверстников – Анатолий Захаров – погиб, разбирая один из таких снарядов. Так потом мы стали бояться трогать такие вещи. А в мае 45-го местный сельсовет сообщил нам, что война закончилась. Все не могли поверить, а потом стали плакать и кричать: «Победа! Победа! Победа!». Но радость победы была омрачена горем. В соседней деревне, когда проходил митинг, произошёл взрыв. Как потом выяснилось, двое деревенских мальчишек начали разбирать найденный снаряд, так оба сразу и погибли. Такие случаи потом ещё не раз были. Люди гибли и в мирное время…

Алексей Фролович рассказал и о том, как потихоньку стала налаживаться жизнь после войны – старшие братья и мама стали работать, семья отстроила небольшой деревянный дом. В 49-м году вернулся отец. После семилетней школы Алексей отучился при заводе на арматурщика-бетонщика в Брянской области, затем окончил училище в Калужской области и стал комбайнёром-трактористом. Два года проработал на МТС. После службы в армии отучился в техникуме в Калининской области, став техником-механиком. В 62-м году попал в Приморье в село Комиссарово – тогда при совхозе было училище механизации сельского хозяйства. Там же и познакомился со своей будущей супругой Галиной, которая работала продавцом в сельмаге. В 1966 году молодая семья переехала в Хасанский район, но через год вернулись в Камень-Рыболов. В это время здесь открылось профучилище, где Алексей Фролович проработал мастером производственного обучения до пенсии, а потом ещё несколько лет подрабатывал здесь же электриком. Кстати, в этом году супруги Варламовы отпразднуют свой изумрудный юбилей свадьбы. Уже 55 лет рука об руку они шагают по жизни вместе, вырастив и воспитав двух детей. Теперь радуются успехам пяти внуков и помогают растить маленькую правнучку.

ЧТОБЫ ПОМНИЛИ ПОТОМКИ
Нам, наследникам этого стойкого поколения, нужно как можно подробнее узнать, ощутить, что было до нас. Надо знать, чем наша жизнь оплачена. Надо знать не только о тех, кто воевал, но и о тех, кто сумел выстоять, не держа в руках оружия. Святой долг каждого из нас – сохранить историю своего народа. И воспоминания о военном детстве – последняя ниточка, связывающая современное поколение с подлинной историей военных лет. У нас остался совсем небольшой запас времени, чтобы зафиксировать эти воспоминания, осмыслить их вместе с «детьми войны».
Мы призываем вас, уважаемые читатели, открыть свои семейные альбомы, вглядеться в лица родных – тех, кто воевал или ковал Победу в тылу. Вслушайтесь в воспоминания родителей, бабушек и дедушек, запишите их истории и присылайте вместе с фотографиями в редакцию либо на электронный адрес: zori@mail.primorye.ru

Добавление комментария:

Добавляя комментарий, вы принимаете правила сайта

Администрация сайта не несет ответственности за содержание комментариев пользователей